Он был возле вертолета – то подпрыгивал, то отходил, словно танцуя, и задирал голову, чтобы получше рассмотреть машину. Руки его были небрежно засунуты в задние карманы черных джинсов. Он обернулся, и тогда я отчетливо увидел его лицо. Он улыбался.

Даже наши воспоминания порой бывают обманчивы. И он был неопровержимым доказательством этого. Он подошел ближе – изящный и ослепительный, как лазерный луч, и все прошлые образы рассеялись как дым.

Я снова включил сигнализацию тревоги, плотно запер стеклянную дверь и повернул ключ в замке, чтобы мои подопечные смертные могли спать в безопасности. На секунду мне показалось, что я не смогу это вынести. А ведь это было только началом. Если он здесь, всего в нескольких шагах от меня, значит, скоро появятся и остальные. Они все придут сюда.

Я повернулся и пошел к нему, внимательно изучая его в падающем из окна голубоватом свете. Когда я заговорил, голос мой звучал напряженно, и весь я был натянут как струна.

– А где же черный плащ, великолепно сшитый фрак, шелковый галстук и все остальное в том же духе? – спросил я.

Глаза наши встретились, и мы буквально впились взглядами друг в друга.

И вдруг он беззвучно расхохотался. Однако он продолжал изучать меня, и в глазах его было восхищение, что в глубине души доставляло мне несказанную радость. С поистине детской непосредственностью он протянул руку и погладил лацкан моего серого бархатного пиджака.

– Невозможно вечно оставаться живой легендой, – шепотом произнес он, хотя на самом деле это был вовсе не шепот. Я явственно слышал его французский акцент, хотя никогда не имел возможности услышать свой собственный.

Мне невыносимо было воспринимать его такой знакомый и близкий голос, его речь.

Забыв все ядовитые и резкие слова, которые собирался ему сказать, я заключил его в объятия.

Мы обнялись так, как никогда не делали это в прошлом. Скорее это походило на наши с Габриэль объятия. Потом я гладил руками его волосы и лицо, как будто желая убедить себя в том, что это действительно он и что он рядом. Он делал то же самое. Мы как будто разговаривали и в то же время молчали. Наша поистине безмолвная беседа не нуждалась в произнесенных вслух словах. Только едва заметные кивки головами. Я видел, что он буквально светится от любви ко мне и испытывает такое же лихорадочное возбуждение и удовлетворение, как я.

Однако он вдруг замолчал, и лицо его слегка вытянулось.

– Знаешь, – произнес он теперь уже вслух, – я думал, ты давным-давно умер, исчез.

– А как же тебе удалось найти меня здесь? – вместо ответа спросил я.

– Но ты же сам этого хотел, – сказал он, вдруг вспыхнув от смущения и пожав плечами.

Все, что он делал, каждое его движение оказывало на меня магнетическое, завораживающее воздействие. То же самое происходило со мной больше века тому назад. Я взглянул на его тонкие пальцы и удивительно сильные руки.

– Ты сам разрешил мне увидеть тебя, а потом позволил следовать за тобой. Ведь ты постоянно ездил взад и вперед по Дивисадеро-стрит, искал меня.

– Все это время ты жил там?

– Для меня это самое безопасное место во всем мире. Я никогда не покидал его. Меня искали там, но не смогли найти. Теперь я могу спокойно ходить рядом с бессмертными, быть среди них, когда мне вздумается, они все равно не узнают меня. Они же не имеют представления, как именно я выгляжу.

– Но если узнают, то обязательно постараются тебя уничтожить, – предупредил я.

– Конечно, – кивнул он. – Но они пытались сделать это еще со времен Театра вампиров и тех событий, которые там произошли. «Интервью с вампиром» вновь дало им веский повод для этого. А для того чтобы играть в свои игры, бессмертным непременно нужен повод. Им нужен толчок, стимул для возбуждения. Для них это все равно что кровь. – Голос его на секунду показался мне усталым и измученным.

Он глубоко вздохнул. Я заметил, что ему нелегко говорить об этом. Мне хотелось вновь крепко обнять его, однако я сдержался.

– Впрочем, сейчас, по-моему, они собираются уничтожить тебя, – снова заговорил он. – А уж как выглядишь ты, им прекрасно известно. – Он едва заметно улыбнулся. – Ваша внешность известна абсолютно всем, месье рок-звезда.

Улыбка его стала шире. Однако голос его, как всегда, был тихим, а тон – вежливым и благовоспитанным. От избытка чувств лицо его слегка порозовело. Однако оно ничуть не изменилось. И наверное, не изменится никогда.

Я обнял его за плечи, и мы направились в сторону от дома, подальше от льющегося из него света. Пройдя мимо огромного серого скелета вертолета, мы двинулись через выложенное солнцем поле в сторону холмов.

Мне казалось, что переполняющее меня счастье причиняет мне мучительную боль и что от избытка его я буквально горю как в огне.

– Ты все-таки не собираешься отказываться от своих намерений? – спросил он. – Я говорю о завтрашнем концерте.

Опасность для всех нас! Что это было? Предупреждение или угроза?

– Нет конечно! Ничто в мире не сможет остановить меня и помешать сделать так, как я задумал.

– Мне очень хотелось бы тебя остановить. Мне следовало прийти к тебе раньше. Я заметил тебя еще неделю назад, но потом потерял из виду.

– А почему ты хочешь воспрепятствовать мне?

– Сам знаешь почему, – ответил он. – Мне необходимо поговорить с тобой.

В этих таких простых на первый взгляд словах был заключен огромный смысл.

– У нас еще будет для этого время, – сказал я. – У нас будет много времени. Ничего не случится. Вот увидишь.

Я то смотрел на него, то отводил взгляд в сторону, как будто его зеленые глаза причиняли мне боль. Говоря современным языком, он действительно был как лазерный луч. Одновременно и нежный, и поистине смертоносный. Его жертвы всегда влюблялись в него.

Я и сам любил его. Несмотря ни на что. Можно себе представить, какой великой способна стать любовь, если у тебя в распоряжении целая вечность, чтобы лелеять и оберегать ее. Мне понадобилось лишь несколько мгновений, чтобы она вспыхнула во мне с новой силой, чтобы ощутить ее опаляющий жар.

– Как можешь ты утверждать это с такой уверенностью, Лестат? – спросил он.

Услышав, как он произнес мое имя, я испытал странное, почти чувственное волнение. Но я не мог заставить себя столь же естественно произнести его имя – Луи.

Мы медленно шли без всякой цели. Его рука спокойно и нежно обнимала меня, а моя, в свою очередь, свободно обвилась вокруг его тела.

– Нас охраняет целая армия смертных, – говорил я. – Телохранители будут рядом с моими ребятами и в вертолете, и в лимузине. А сам я от аэропорта до места поеду один на своем «порше», что значительно облегчит мне задачу и позволит защитить себя в случае необходимости. Кроме того, нас будет сопровождать самый настоящий почетный эскорт мотоциклистов. Да и что может сделать мне горстка ослепленных ненавистью юнцов, этих произведений нынешнего, двадцатого, века? Эти идиоты пользуются телефоном, чтобы выкрикивать свои угрозы.

– Их вовсе не горстка, а гораздо больше, – промолвил он. – А как быть с Мариусом? Твои враги только и заняты обсуждением вопроса о том, правду ли ты рассказал о Мариусе и существуют ли в действительности Те, Кого Следует Оберегать…

– Это вполне естественно. А ты? Ты веришь, что все это правда?

– Да. Я понял это, как только прочитал твою книгу, – ответил он.

Мы оба замолчали, и, возможно, каждый из нас в эти минуты вспомнил то любознательное бессмертное создание, которое много-много лет назад задавало мне один и тот же вопрос: как и откуда все это началось?

Слишком больно вспоминать. Это все равно что доставать из архива старые фотографии и, стерев с них пыль, видеть, что изображение и краски по-прежнему сохранились. Это фотографии наших давно ушедших предков, а значит, и нас самих.

Я нервно откинул со лба волосы и подставил лицо прохладному ветерку. Жест, свойственный главным образом смертным и не слишком характерный для нас.

– Почему ты так уверен, – поинтересовался он, – что Мариус не покончит с твоим экспериментом и с тобой, едва ты ступишь на сцену?